Стоицизм и смерть: что философия говорит о самом большом страхе
Никто не знает точно, что делать со страхом своей смерти. Никто. Мы все боимся, ведь никто не знает, как это — умереть. Смерть наводит ужас и парализует. Если ночью она не мешает спать, то как минимум одаривает кошмарами. Днем она заставляет двигаться вперед, чтобы сделать что-то, чем можно будет гордиться. Она несомненно придет к каждому. Но когда и что последует за этим? Этот вопрос терзает человечество тысячелетиями. И это великая тайна. Великая неизвестность. Великая неизбежность. И для большинства людей — великий страх.
О смерти размышляли на протяжении всей задокументированной истории — от Шумеров до Инков и остались хорошие философские и практические советы о том, как преодолеть этот страх. Во всех книгах философов-стоиков прослеживается один практический совет — вести хорошую жизнь. Стоики не любили пустые слова, как это сейчас модно у коучей “помоги себе сам”. Чтобы помочь вести хорошую жизнь, они разработали целую концепцию, которая состоит из трех дисциплин: восприятие, действие, и воля. За каждой следует глубокий анализ и прожитые жизни. Восприятие — как мы видим вещи и события, действие — как мы реагируем, а воля — как мы терпим. Эти три дисциплины составляют общий подход к жизни, который отвечает на все вопросы смерти.
Сила древней традиции — Momento mori
«Посмотри, на что уходит жизнь, посчитай, сколько времени тратим на низкие расчеты, сколько на интриги, сколько отнимает страх, сколько угождение тем, кто нужен, и сколько — угожденье тех, кому нужны, сколько времени уходит на хождение в суд по своим или чужим делам, сколько на пиршества, которые и есть собственно обязанности. Ты увидишь, что весь этот кошмар — или счастье, с какой стороны взглянуть — не дает нам перевести духа».
Сенека
Парадоксально, но то, от чего мы так отчаянно бежим в жизни, больше всего нам нужно — правды. Мы убегаем от всего, что напоминает о реальности. В фантазиях жить безопасно и приятно, хотя и неполезно. Но есть один простой факт, который большинство из нас избегает настолько искусно, что совершенно не размышляют о нем, прикидываемся, будто его совсем нет: факт смертности. Человек смертен и как бы не хотел избежать конца — он его настигнет.
Стоическая философия в осознании этого факта продвинулась настолько, что Сократ описал цель изучения философии как «чтобы научиться умирать и быть мертвым». Ранние буддистские тексты использовали термин maraṇasati, что переводится «помнить смерть». Суфиев называли «люди могил», потому что они часто ходили на кладбища, чтобы поразмышлять о смерти. Для современного человека все это кажется пугающим и странным. Кто хочет думать о смерти по своей воле?
Почему бы вместо того, чтобы бояться, сделать противоположное — принять ее? Что, если размышление над смертью — простой ключ к полноценной жизни? Что, если это ключ к нашей свободе, как сказал Мишель де Монтень: «Практиковать смерть — значит практиковать свободу. Человек, который научился умирать, разучился быть рабом».
В Древнем Риме была традиция. Когда полководец возвращался с победоносной битвы, жители Рима встречали его с ликованиями, возлагали на голову венец, всячески превозносили лестными словами. Пиршество могло длиться несколько дней, полководец считался чуть ли не богом во плоти. И в это же время, согласно правилам, один раб должен был постоянно следовать за ним и время от времени шептать на ухо: «Respice post te. Hominem te esse memento. Memento mori!».
«Оглянись. Помни, что ты смертен. Помни, ты должен умереть!»
Раб напоминал победителю на пике славы, что это обожание скоро закончится, закончится слава, и, в конце концов, закончится жизнь. Все смертны — ничто не вечно.
Размышление о своей смерти угнетает только если упускать ее суть. Фактически, смерть — инструмент, который помогает создать приоритеты в жизни и приобрести смысл. Это инструмент, который использовали сотни поколений, чтобы понять, что делать в жизни, когда и, главное, зачем. Например, относиться ко времени как к подарку, и не тратить его на пустяки и суету. Смерть не делает жизнь бессмысленной, а скорее целеустремленной и осмысленной.
К счастью, нам не нужно физически умереть, чтобы понять это. Простое напоминание может приблизить к жизни, которую мы отчаянно хотим продлить. Неважно, кто вы и сколько дел еще предстоит сделать, машина может врезаться в вас на перекрестке. Вот и все. Все может быть кончено сегодня, завтра, или когда-нибудь скоро.
Стив Джобс смог выразить подобную мысль никак лучше: «Память о том, что я скоро умру – самый важный инструмент, который помогает мне принимать сложные решения в моей жизни. Потому что всё остальное – чужое мнение, вся эта гордость, вся эта боязнь смущения или провала – все эти вещи падают пред лицом смерти, оставляя лишь то, что действительно важно. Память о смерти – лучший способ избежать мыслей о том, что у вам есть что терять. Вы уже голый. У вас больше нет причин не идти на зов своего сердца».
В смерти скрыта единственная вечная истина, на которую можно положиться: богатый ты или нет, успешный или нет, религиозный, философский или ученый — не имеет значения — смерть ждет каждого. От начала времен и до конца, смерть — это единое, что объединяет всех людей. Короли, крестьяне, умные, глупые — все умирают или мертвы. Люди стараются не думать об этом. К сожалению, чем безопаснее становится мир, тем охотнее мы думаем, что будем жить вечно и все будет так, как хотим. Стоики сказали бы, что смерть – это то, что придает жизни смысл — это неизбежный конец, который помогает нам максимально использовать отпущенное время.
Три дисциплины философии стоиков, которые направлены на осознание смерти
Восприятие
Восприятие — то, как мы думаем о том, что видим. Фактически — наши мысли. Мысли формируют действия, потому что восприятие всегда приводит к деятельности (причем решение бездействовать — тоже действие). Восприятие — это вообще одна из главных идей, на которой строится теория познания в стоицизме. Марк Аврелий, Эпиктет, Сенека, Катон и прочие отцы стоицизма писали об этом.
Только человек обладает когнитивной способностью использовать восприятие, чтобы оценивать единичное событие либо как «добро», либо как «зло». При этом, он основывается исключительно на интерпретации, навязанной первоначальным впечатлением. Стоики называли это «способностью разума» или «способностью выбирать». Вместе с этим они утверждали, что не существует ни добра, ни зла — это просто продукт личного суждения.
Стоики потратили значительное количество времени и сил на размышления и попытки овладеть своим восприятием, потому что восприятие формирует поведение. Если наше восприятие затуманено, окрашено эфемерностью, бессмыслицей, или если оно просто было подвержено давлению, сплавлено с нашими обстоятельствами и окружением, такие вещи, как страх, тревога, неуверенность и ощущение несчастья полностью контролируют жизнь. Этот процесс восприятия можно представить как привычку. Привычки формируются из слушания, практики, повторения одного и того же изо дня в день. Во многом то же самое происходит и с восприятиями, укоренившимися в результате повторяющихся мыслей.
«Людей мучают не вещи, а представления о них».
Марк Аврелий
Таким образом, восприятие может быть мощным источником силы и решимости или мощным источником слабости и ужаса. Это правда, которая должна утешать. Мы можем контролировать свои мысли. Мы должны сделать выбор. Мысли, интерпретации, впечатления, которые вы сейчас несете, могут быть с вниманием и устойчивостью перевернуты вверх дном. Тогда они будут служить вам, а не питать страх смерти.
Эпиктет говорил об этом через жизненные ситуации: «Никогда не говори, что ты что-то потерял, но говори, что отдал. Умер твой сын? Он был отдан назад. Умерла твоя жена? Она была отдана назад. У тебя отняли участок земли? Следовательно, и он был отдан назад. Однако бесчестен тот, кто отнимает. Но какое тебе дело, чьими руками даритель востребовал назад? А на сколько времени он даст тебе это в пользование, заботься о нём так, как постояльцы заботятся о гостинице».
Действие
Восприятие — то, что мы думаем о смерти. Действие — то, что мы делаем, основываясь на мыслях. Как мы относимся к страху? Разрешаем ли ему мучить нас? Выталкиваем ли из мыслей всеми силами и стремимся избегать? Помните, что противоположность фразы «поддаться страху» — «победить страх». Победить! Значит должна быть битва, а битва — это действие.
Если относиться к смерти пассивно, то страх становится мучительным, а его тень все темнее. Смерть может поляризовать жизнь и парализовать. Мы не хотим думать об этом. Мы не хотим говорить о ней. Мы стремимся избегать даже думать о том, что сами когда-то умрем. Сталкиваясь со смертью близких, мы стремимся как можно быстрее «вернуться в строй» и не пускаем в голову мысли, потому что они парализуют. Но этот как раз то, что мы должны делать — впустить смерть, говорят стоики! Мы не позволяем мыслям о смерти жить своей жизнью, приходить и уходить, когда им удобно. Мы не позволяем мыслям загноиться от невнимательности, но всегда рассматриваем их сверху вниз, обрабатываем, как рану и помним, что это наше будущее. Мы используем смерть, чтобы получать силу, а не парализоваться. Тогда мы можем жить соответственно.
Memento Mori — это напоминание, что время скоротечно и у нас в распоряжении есть только настоящий момент. Воспоминание о смерти — это толчок счастья, когда понимаешь, что можешь отпустить все тривиальное и сомнительное. Марк Аврелий сказал: «Сосредоточься на том, чтобы жить тем, чем можно жить (что означает настоящее)… тогда ты сможешь провести оставшееся время в спокойствии. И в доброте. И в мире с духом внутри тебя». Это то, что все мы хотим получить — осмысленную жизнь, свободу от стрессов и тревог, которые слишком часто так легко впускаем. Примите меры. Начните свою битву. Подумайте о смерти.
Воля
Третья дисциплина, которой стоики посвятили огромное количество времени, — это воля. Стоики делили все на две категории: внутреннее и внешнее. Внутреннее — это просто то, что мы контролируем, такие вещи, как восприятие и действие. Внешние факторы прямо противоположны. Внешнее — это то, над чем мы не властны. Воля определяет наше отношение к тому, что находится вне нашего контроля, к тому, что происходит с нами под действием внешних сил.
Мы бессильны перед внешними событиями, за исключением того, как мы будем на них реагировать. Воля обладает силой — она способна должным образом вырастить безразличие к тому, что находится вне нашего контроля. Цицерон также повторял, что бояться смерти довольно глупо. Даже вне зависимости от религиозных взглядов или научного атеизма, эта древняя сила философии стоиков отрезвляет и успокаивает:
«Поистине несчастен человек, который за свою долгую жизнь не понял, что смерти нечего бояться. Ибо смерть либо полностью уничтожает человеческую душу, в этом случае она ничтожна, либо уносит душу туда, где она может жить вечно, что делает ее желанной. Третьей возможности нет».
Цицерон
Последние мысли этой статьи я хочу отдать Марку Аврелию, который тщательно описал, как думать о жизни и смерти: «Ты жил как гражданин в большом городе. Пять лет или сто — какая разница? … И быть изгнанным из него не тираном или нечестным судьей, а природой, которая первая пригласила тебя войти в город — почему это так ужасно? Как импресарио, опускающий занавес перед актером: «Но я только три акта отыграл!» Да, так и есть. Тогда это будет драма в трех действиях, продолжительность которой определяется силой, что руководила твоим творением, а теперь руководит твоим распадом. И не тебе решать. Так что уходи с благодатью — той же благодатью, которая тебе была показана».
Стоицизм во многом сконцентрирован на учении, как справляться с эмоциями. Но важно понимать, что стоики не поощряют нас подавлять свои чувства или игнорировать горе и страх. На самом деле, было бы весьма тревожно, если бы мы никогда не испытывали горя. В стоицизме горе рассматривается как один из основных примеров универсального человеческого побуждения заботиться о других людях. Короче говоря, наши эмоциональные реакции на смерть — это часть того, что делает нас людьми.
В чем суть отношения стоицизма к смерти
Основной посыл философии стоицизма о смерти заключается в том, что смерть — это не то, чего следует бояться. Любая игра бессмысленна без завершения. Книги и фильмы будут скучными без развязки. Спорт интересен тем, что есть конец и победитель. Мы буквально бежим наперегонки с часами. Стоики советуют каждый день спрашивать себя, что я сделал сегодня и прожил ли день так, как считаю нужным? Если нет, то я живу в мире фантазий, где я не умру и обладаю бесконечным запасом времени. Это глупая позиция.
Смерть пугает тем, что мы ничего о ней не знаем. Что будет после того, как мы умрем? Есть ли загробная жизнь или мы просто исчезнем в небытие? Бесчисленные философы сосредоточились на этом вопросе, но никто никогда не сможет сказать, что происходит наверняка. Но по сути, неважно, что там происходит — выбора у нас немного. С гарантией в 100% наша жизнь ограничена исчезновением. Наши желания не имеют значения. В конце концов, что бы не происходило после смерти — изменить это не в наших силах и вне нашего контроля.
«Именно так: мы не получили короткую жизнь, а сделали ее короткой. Мы не обделены ею, а бессовестно ее проматываем. Как богатое царское достояние, перейдя в руки дурного хозяина, в мгновение ока разлетается по ветру, а имущество, пусть и скромное, переданное доброму хранителю, умножается, так и время нашей жизни удлиняется для того, кто умно им распорядится.»
Сенека